"Когда они ушли, Нора вернулась в кресло и принялась размышлять о Гибни. Она вспомнила, как после смерти отца в дом часто приходили монахини, особенно усердствовала сестра Кэтрин, и спрашивали, неужто ничего, совсем ничего нельзя сделать и не найти денег, чтобы Нора доучилась три года в школе, а после даже получила высшее образование, но уж хорошее место на государственной службе найдется обязательно. Нора знала, что мать старалась и даже ухитрилась рассориться с родней с обеих сторон. Знала, что денег у матери нет, а потому, поскольку слыла сообразительной, оставила школу и устроилась к Гибни. Ей было четырнадцать с половиной; в пятнадцать она повысила квалификацию, закончив вечерние курсы машинописи и стенографии. В первые годы она отдавала весь заработок матери, в семейной лавке было шаром покати, мать продавала сигареты поштучно и подрабатывала в соборе пением на венчаниях, когда у людей хватало денег ей заплатить. В те годы мать, она сама и две ее сестры почти нищенствовали, пока и Кэтрин с Уной не устроились в городские конторы.
Нора одиннадцать лет провела у Гибни, работая по пять с половиной дней в неделю, едва уживаясь дома с матерью, а на службе действуя с эффективностью, которую и поныне, похоже, помнят. В годы замужества, когда пошли дети, ей и во сне не могло привидеться, что однажды ей придется вернуться – работа казалась делом далекого прошлого. Из тех времен у нее осталась всего одна подруга, которая тоже удачно вышла замуж и уехала из города. И Нора, и подруга считали контору Гибни местом, где они прозябали годами исключительно потому, что не подвернулось ничего под стать их способностям, которые в замужестве они старательно развивали.
Она подумала о свободе, что даровало ей замужество: если старшие дети были в школе, а малыш спал, она была вольна в любое время дня сесть в этой комнате с книгой; о свободе когда угодно устроиться в передней комнате и праздно глазеть на улицу и дальше, через долину, на Вайнгар-Хилл, а то и на облака; или вернуться в кухню, или заниматься детьми, когда те возвращались из школы, – это была жизнь, полная обязанностей, но одновременно и беззаботная. День принадлежал ей, даже если ей и надо было переделать кучу дел. Она вела хозяйство двадцать один год и ни разу не заскучала, не разочаровалась. Теперь же день у нее отняли. Осталось уповать на то, что у Гибни работы для нее не найдется. Вернуться в ту контору все равно что вернуться в клетку. Но она знала, что если Гибни ей что-то предложат, она не сумеет отказаться. Годы свободы закончились, только и всего."